Кирилл Варламов, директор ФРИИ: мы стараемся, чтобы страна не проигрывала ( Читайте на Agrisale ) ← Назад

Кирилл Варламов — директор Фонда развития интернет-инициатив (ФРИИ) с момента его основания в 2013 году.

Российский технологический предприниматель, менеджер и общественный деятельВ ноябре 2001 года стал одним из основателей российской софтверной компании NaumenПобедитель конкурса «Предприниматель года» (2012 год), проводимого консалтинговой компанией Ernst & Young в более чем 50 странах мира.

Интервью Кирилла Варламова — в проекте ТАСС «Беседы с Иваном Сурвилло».

— Я когда готовился, мне источники сказали, что…

— Ничего спрашивать не надо?

— Что очень важно понять, что такое вообще ФРИИ.

— Давайте я тогда чуть-чуть сначала расскажу.

Фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ) был создан весной 2013 годаРазмер фонда — 6 млрд, деньги не бюджетные.

Президент поставил задачу — поддержка предпринимателейЕе мы заложили в основу своей миссииЗадача довольно широкая, но базовой идеей была поддержка интернет-предпринимателей деньгамиМы развернули такую деятельность, что вскоре все стали считать нас целым институтом развития.

На рынке уже существовали финансовые инструменты поддержки — гранты, например.

И была известная проблема — «грантоежки», когда люди с одной и той же презентацией ходили, из года в год собирали гранты, а потом ничего не делалиМы с командой решили, что нужно шире посмотреть на задачуНе просто дать деньги компаниям и предпринимателям, а попробовать по-честному ответить на вопрос: что на самом деле нужно сделать в стране для развития экосистемы и индустрии интернет-предпринимательства?

Для этого пришлось понять, как работает экосистема, чего ей не хватает, кто в ней вообще естьДовольно быстро выяснилось, что в системе крупные разрывы, которые мешают ряду базовых процессов.

Например, не хватало нужных законов — в частности, позволяющих структурировать сделки.

Тогда абсолютно нормальной была ситуация, когда российские инвесторы вкладывают деньги в российскую компанию, которая работает на российском же рынке, но для этого на Кипре создается юрлицо, где и структурируют эту сделку.

Просто потому, что в британском праве есть инструменты структурирования и договоренностей, а в российском праве этих инструментов не былоБританское право очень популярно у инвесторов, но проблема была в том, что вы инвестируете $50 тыс. в компанию, а еще $40 тыснужно отдать за регистрацию, за юристов, за то, чтобы структурировать сделкуЭто неэффективно.

Второй блок, которого просто не было, — блок акселерации.

У предпринимателей не хватало знаний и понимания того, как вообще делать и развивать бизнесРоссия славится своими программистами, но в 2013 году была серьезная проблема с людьми, понимающими, как сделать сложный продукт, как его вывести на рынок, как организовать продажи, что такое, извините за ругательство, Product-Market Fit (соответствие продукта ожиданиям целевой аудитории — примТАСС)…

Выяснилось, что на рынке попросту не было общего глоссария, то есть люди говорили на разных языкахОдин говорил «рынок сбыта», второй слышал только то, что он сам под этим понимает.

Не хватало элементарных знаний и терминовНевозможно было наладить мосты на уровне смыслов.

Это выражалось в том, что фаундер не управлял развитием стартапаА инвестор не мог прогнозировать его развитиеМы выяснили, что предпосевная стадия, самая ранняя стадия инвестиций, в России вообще отсутствовала.

Весь рынок начинался от полумиллиона долларовВсе компании искали полмиллиона долларов, все инвесторы искали возможность вложить полмиллиона долларовЭто не потому, что рынок был богатый, а потому, что дешевле, чем за полмиллиона долларов, невозможно было проверить любую гипотезу и стартовать.

Мы посмотрели, как были организованы акселераторы в ведущих экосистемах: в США, в Израиле, в ГерманииВыяснилось, что в чистом виде нам невозможно их скопировать, потому что они рассчитаны на бо́льшую зрелость экосистемы, в которой в ходе акселерации стартапам помогали скорее с привлечением следующего раунда инвестиций, а не с тем, как проверить свою идею и доказать ее.

Нам пришлось с нуля создавать свою программу акселерации, насыщать ее большим количеством обучающих курсов.

На них эксперты рассказывали, как сделать те или иные вещи: как собрать проблемное интервью, как организовать продажи сложных и даже простых продуктовМы собрали в акселераторе порядка 150 разных экспертов, которые покрывали вообще все области бизнеса.

В итоге все наши усилия позволили, извините за дурацкое слово, драматически снизить чек, который был нужен компаниям на ранней стадииРаньше команда спускала деньги инвестора, обучаясь за его счетЕй нужно было полмиллиона долларов и полтора года, чтобы проверить любую гипотезу.

А мы сделали возможным протестировать идею и получить результат за $50 тыси три месяцаЭто помогло создать массовый предпосевной слой инвестиций. 

Про акселератор, обучение бизнес-ангелов и создание evergreen-фонда

— Что такое вообще акселератор?

— Акселератор в нашем понимании — трехмесячная интенсивная программа подготовки командКаждой команде дается трекер, специалист, который делает первичную диагностику, подсказывает слабые места и помогает найти экспертов, чтобы нащупать и снять барьеры для быстрого масштабирования.

Это человек, который помогает стартапу ранней стадии выйти на траекторию кратного роста.

Для команд организовывается большое количество мастер-классов, трекер подсказывает, куда ходить, куда не ходитьВообще мы запрещаем посещать больше 40% мастер-классов, иначе команды начинают учиться, а их задача — делать бизнесНам не нужны студенты, нам нужны предприниматели.

Фактически создается сверхнасыщенная знаниями, не конкурентная, но соревновательная средаКоманды соревнуются друг с другом — кто быстрее добежит, кто быстрее покажет прогресс.

У акселератора есть методика, которая позволяет найти любой ответ на любой вопрос командыПричем очень быстро, иногда в течение нескольких минут — достаточно написать в общий чат, и кто-то тут же подскажет, например, какая платежная система лучше.

В акселераторе команде найдут лучшего эксперта по нужной им теме и для более обстоятельных консультацийОбычному предпринимателю никогда не добраться до таких самостоятельноВы для него еще один стартап, один из тысячи.

А так — у него для вас есть выделенное время, потому что он работает с акселераторомВы получаете лучшую экспертизу на рынке.

Если у тебя все ответы на вопросы появляются значительно быстрее, ты начинаешь быстрее «бежать»Поэтому за три месяца команды проходят путь, который обычно занимал полтора-два года.

Мы запустили акселератор и параллельно начали массово инвестироватьС 2014 по 2018 год включительно мы инвестировали в порядка 70–75 компаний в год.

Это очень многоСамый массовый инвестор в Европе закрывал порядка 35 сделок в годВ эти сделки мы приглашали весь рынок, фактически создавая практику инвестирования на ранних стадиях.

Тогда же мы начали обучать бизнес-ангелов, потому что в 2013-м они вроде и были, но их можно было сосчитать по пальцам двух рукНе было институционального слоя бизнес-ангелов, на который ты можешь рассчитывать как на прослойку для получения раннего раунда инвестиций.

В конечном итоге мы проинвестировали за пять-шесть лет в 424 компании, что очень много.

Практически сразу, еще в 2013 году, стало понятно, что нужно формировать рынок экзитов — кому продавать все, что мы накупилиВ любой экосистеме 80% экзитов — покупка крупными корпорациямиМы начали ломать голову, как их вовлекать.

Подумали: в чем может быть проблема? Может, мешает коррупционный барьер? Ок, давайте проверим эту гипотезу — найдем десяток человек, в которых мы будем совершенно увереныСобрались вместе «Клубом стратегических инвесторов», стали обсуждать, что нужно, чтобы они купили технологический стартап.

Обсудить — обсудили, а сделок не случилосьНе сработала гипотеза.

Может быть, нужно найти тех, у кого в стратегии компании написано, что они делают ставку на инновации и покупают стартапы? Тоже не сработало.

Может быть, у компаний нет аллоцированных денег, нет инвестфондов и специализированных инструментов? Нашли тех, у кого есть либо фонды, либо просто в капитале компании выделены деньги на инвестицииИ опять не сработало.

Все эти гипотезы мы тестировали несколько летЭто же непросто.

Нужно встречаться с людьми, говорить, собрать обратную связь… Выяснилось, что на самом деле у корпораций нет знаний и нет понимания того, как работать с рынком открытых инновацийПочему стартап вообще стоит денег, хотя он не приносит прибыли? Почему за него вообще должны заплатить? Как сделать его частью своей стратегии, как не задушить в корпоративных объятиях?

Есть еще одна проблема в корпорацияхСамый верхний управленческий слой — 20 топ-менеджеров, которые все понимают и все знаютНо подобные решения принимают не они, а люди уровня «минус 2» и «минус 3».

Их еще 2 тыс. человекУ них уровень знаний, можно сказать, «случайный»Знания, может, и есть, а может, их нет.

Мы развернули массовую программу обучения для крупных компанийЗа последние несколько лет через нее прошли представители порядка 250 компаний.

Сейчас мы видим, как этот тяжелый маховик начинает раскручиватьсяКомпании начинают смотреть в сторону стартапов, начинают покупатьНо прошло восемь лет.

— Как вы выбирали, куда инвестировать?

— Вначале мы покупали небольшие доли в 7% на ранних раундах за небольшой капитал 1,4 млн рублейПотом, если компания оказывалась успешной, мы доводили долю владения примерно до 25%, инвестируя еще 17–25 млн.

Если компания показывает взрывной рост, мы наращивали долю до 30–40%, стараясь не забирать контроль у фаундеров, вкладывая дополнительно 200–250 млн рублей.

В общей сложности весь наш портфель, как я уже говорил, примерно 420 с небольшим компанийЧасть из них уже стали совсем большимиА около 40 компаний довольно успешны на глобальных рынках Европы, США и Азии.

Интересный факт, которым хотелось бы поделитьсяВ какой-то момент мы представили президенту обновленную стратегию фонда.

Стратегия заключалась в создании evergreen-фонда («фонд бесконечного цикла», срок жизни которого не ограничен — примТАСС)Это довольно редкий формат, сложный с точки зрения управления деньгамиНо он представляет собой интересный механизм, когда вы можете реинвестировать деньги, которые вы заработали в результате предыдущей успешной инвестиции.

То есть вы покупаете долю, и, когда компании вырастают, вы свою долю продаете дороже и эти деньги снова инвестируете в следующую компаниюВ общей сложности мы сделали экзиты из более чем 40 компаний.

Этим летом я внезапно осознал, что мы, собственно, достигли состояния evergreenВ этом году мы вышли из капитала пяти компаний и, возможно, продадим еще одну или двеВ общей сложности мы получим от этих сделок от 600 до 700 млн рублей, и эта сумма больше, чем мы проинвестируем в этом году.

Технически мы стали evergreen еще в прошлом году, когда продали долю «Ростелекому» за 2 млрд рублейНо сущностно это событие произошло сейчасЭто не может не радовать.

— Если говорить про экзит — он возможен не только при продаже, но и при выходе компаний на IPOИ IPO может быть даже лучше для инвесторов…

— Выход на IPO — всегда хорошая альтернатива.

Он дает, как правило, хорошие мультипликаторы капитализации к показателям выручки и другим показателямНо нужно понимать, что на IPO выходят единицы.

Про результат работы ФРИИ, преакселератор, новые инвестиционные инструменты

— Если взять задачи, которые были в самом начале у ФРИИ, — получилось их выполнить?

— Так уж вышло, что мы сделали даже большеКак так вышло? Мы фокусировались на том, чтобы сделать максимально полезные для экосистемы вещи, и в ходе движения решали все новые для себя задачи, не выходя за пределы имеющихся у нас ресурсов.

У нас был колоссальный пласт образовательной активности: около пяти лет мы обучали примерно по 150 тысчеловек в год.

Это позволило дать рынку общий глоссарий, необходимый объем знанийЛюди используют наши шаблоны документов и наши шаблоны презентаций, чтобы оформлять сделки и их структурироватьВ прошлом году стало понятно, что начальный слой уже создан и функционирует без насВ России работает около 300 акселераторов и тысячи бизнес-ангелов.

Люди уже знают, что такое Product-Market Fit, как его искать, зачем он нужен.

Но сейчас выяснилось, что есть острая нехватка уже других знанийНет понимания, как выходить на глобальные рынки, как там тестировать гипотезы, как делать первую выручку, какие там сложности, чем может отличаться методологияНе хватает инвестиций именно на первые шагиПотому что потом любой инвестор с удовольствием вложится в стартап, независимо от происхождения и состава компании, если она показала продажи на понятном ему рынке.

Сейчас мы помогаем стартапам сделать первые шаги на глобальных рынкахМы переформатировались, помогаем не только акселерацией, но и связями, нахождением контактов в инвестиционном сообществе…

Но я ухожу чуть в сторону от вопроса.

Вначале у нас была задача помочь интернет-предпринимателямМы честно ее выполнили.

Мы заполнили лакуны во всех аспектах, где предпринимателям чего-то не хватало, будь то знаний, инструментов, законов, умения работать с корпорациями… Мы постарались дать ответ на всех стадиях, на которых остро стоял вопрос «что же мне делать?».

Например, помимо акселератора в Москве мы создали формат заочного акселератора, в котором компании проходили обучение в своих регионахМы сделали его в 10 регионах РоссииЗа год его проходило по 500 компаний.

Потом мы сделали преакселераторЭто, по сути, целая онлайн-школа, выстроенная для основателя на базе опросника о его бизнесе.

Опросник спроектирован для самой ранней стадии, когда у предпринимателя только-только возникает идеяВ преакселераторе примерно 450 вопросовЭто умный тест, он подстраивается под технологии и под индустрии, в зависимости от того, как вы отвечаетеОтветить надо примерно на 100 вопросов, это занимает несколько часов.

По мере того как вы отвечаете на них, у вас начинает формироваться понимание — про что ваш проект, каковы его границы, кто ваш конкурент… Если что-то непонятно, в преакселераторе есть короткие обучающее видео.

Например, затрудняетесь ответить на вопрос: «Какие у вас каналы продаж?» Есть короткое видео, в котором эксперт объясняет про каналы продаж доступными словами за 10 минут.

В общем, мы постарались максимально детально и структурированно изложить всю экспертизу, которая у нас есть, которую мы смогли найти на рынке, и выложить ее в открытом доступеЭто позволило дотянуться до самой ранней стадии, до стадии идеиМы видели большое количество компаний не только из России, но и из Белоруссии, Украины, Молдовы, Казахстана…

— А вы не связывались с теми, кто заполнил опросник преакселератора и у кого классная идея?

— В этом суть и была!

В конце опросника была кнопочка «подать заявку на акселерацию», то есть претендовать на получение инвестицийЧерез проект в год проходило примерно 7,5 тыс.

командЭто колоссальный слой!

У нас начали просить использовать этот преакселератор институты развития и технопаркиОни начали через него пропускать заявки на свои программы, субсидии, гранты, резидентстваДаже нам деньги пытались платить за использование! Для них это классно, потому что исключает возможность липовой заявки — на 100 вопросов нужно очень вдумчиво ответить.

Даже если ты взял чужой бизнес-план, тебе все равно придется в нем разобратьсяЭто качественная история для обучения и профилирования потенциальных кандидатов на программы поддержкиА нам тоже классно — дополнительная воронкаЧасть из этих стартапов нам подходила, и мы звали их получить у нас инвестиции.

— А с законами как?

— С законами отдельная большая история.

Как я уже упоминал, выяснилось, что очень много всего нужно править.

Для меня как человека из предпринимательского мира было совершенно неожиданно, насколько законы мгновенно начинают на практическом уровне влиять на ряд рынковЭто у обычного обывателя не укладывается в голове! То есть мы понимаем, что есть какой-то закон, он пишется какими-то людьмиНо когда ты не соприкасаешься с этим, ты не понимаешь, насколько это в реальности влияет на твою жизнь, на отрасль, на рынок.

Мы за несколько лет инициировали внесение в российское право порядка 15 инструментов из ведущих юрисдикцийНапример, опционные соглашения.

Или заверения об обстоятельствах.

Я считаю просто колоссальным прорывом, что благодаря нашей инициативе и усилиям в российском праве появился механизм конвертируемого займаЭто базовый инструмент финансирования на ранних стадиях90% всех инвестиций ранней стадии в развитых юрисдикциях идут через механизм конвертируемого займа.

— А что в нем такого классного?

— Конвертируемый заем полезен на стадии, когда стартап еще очень мал и непонятно, как его оцениватьИнвестор может дать заем с условием конвертации: по достижении определенного уровня развития стартапа конвертировать сумму этого займа в долю по определенной оценке или форме.

Существуют разные форматы договоренностей, но важно, что это можно сделать быстро.

Команда стартапа получает возможность намного быстрее привлекать инвестиции и сконцентрироваться на работе над продуктомИнвестор, в свою очередь, приобрел гарантию того, что при наступлении оговоренных условий конвертация произойдет и он получит долю в бизнесе.

В старой структуре законодательства стартап мог отказаться от конвертации, сказать: «Вот тебе назад твои деньги, спасибо», заплатив банковские проценты за их использованиеЭто большая проблема.

Дело в том, что венчурный бизнес инвестирования в ранние стадии высокорискованныйУ бизнес-ангела из 10 компаний выстреливает одна.

Если этот единственный стартап вырос в 100 раз, а потом говорит: «Слушай, 100x я не заплачу, заплачу 20% годовых», то ты ничего с этим не мог сделатьУ тебя рушится вся экономика, ты потерял деньги и уже не вложишь в следующие 10 компанийС конвертируемым займом ты можешь распределять риски и выстраивать свою стратегию.

Еще мы добились использования такого понятия, как заверение об обстоятельствахВы продаете компанию и говорите: я заверяю, что у этой компании нет долгов, векселей или подобных финансовых обязательств.

В старом законодательстве если это было не так, то все проблемы ложились на покупателяПокупатель вынужден был проводить долгие месяцы, выясняя, нет ли налоговых задолженностей или других долговЭто сильно удлиняло цикл сделок, замедляя весь венчурный рынок.

Сейчас это проблема продавцаЕсли он заверил, что долгов не было, но они возникают, то у покупателя есть законное право транслировать претензии к продавцу на основании заверения об обстоятельствах.

Таких механизмов много.

Вроде бы что такого в конвертируемом займе? Но когда ты разворачиваешь это, ты понимаешь, какое фундаментальное значение этот механизм имеетИ это мы не говорим еще про отраслевое законодательство, там отдельный слой.

— Копнем?

— Я помню, как мы массово инвестировали с 2015 по 2018 год и занимали примерно 42–43% от всех венчурных сделок на ранних стадиях в России.

В какой-то момент в нашем поле зрения оказалось много стартапов в области телемедициныИ выяснилось, что телемедицина в России вне правового поляВ Думе лежит 18 лет закон, и никто его не трогает — никому не надо! Мы начали разбираться, провели больше сотни мероприятий, конференций… Так я узнал, что в России существует Ассоциация пациентов.

Вы знали, что такая существует? Понятно, что есть ассоциация врачей, но ассоциация пациентов…

А вопрос законодательства в области медицины ведь очень непростойОн касается здоровья людейЕсть дела, по которым доктора сидят в тюрьме за то, что в мессенджере написали пациенту комментарий, а потом у человека были тяжелые последствия для здоровья.

Мы провели колоссальную работу, правильным образом собирая всю конфигурацию, чтобы никому не нанести вредПо правде сказать, я не понимаю, как бы мы прошли пандемию, не будь у нас возможности получения медицинских услуг онлайн.

Мы увидели, как через три недели после принятия закона была создана ассоциация телемедицинских стартапов.

В ней оказались 85 компаний.

Оказывается, грамотный закон может создавать новые отрасли, новые сервисы, новые технологии и новые стартапыВ законодательстве есть еще очень много подобных тем, будем и дальше ими заниматься.

Чем больше копаешь, тем больше видишь, что еще можно сделать, и входишь во вкусЭто не значит, что у нас плохое законодательствоЕсли оглянуться в прошлое, становится понятно, что сейчас наша юрисдикция стала довольно комфортна для структурирования сделок ранних стадий.

Удалось заложить в нее все основные инструменты, включая конвертируемый заем.

Мы прошли большой путь, но это не значит, что можно успокоитьсяВпереди еще множество задачИ главное — есть огромное число других ниш.

Например, в области управления данными давным-давно назрели законодательные измененияЕсть ряд законов, ограничивающих сбор персональных данных, но на практике часто они не работают.

Огромное количество интернет-сервисов использует данные без нашего разрешения и торгует этими данными из-под полы.

При этом есть, например, концепция Open Banking, работающая в европейских странахOpen Banking дает возможность сторонним компаниям, используя открытый API банка, создавать сервисы и приложенияЭто не только позволяет улучшать сервисы самих банков, но и серьезно толкает к развитию весь сектор финансовых услугВ принципе, у нас все неплохо с финансовыми услугами, но можно же и дальше развивать…

Есть тема с возможностью банковского кредитования под залог интеллектуальной собственности.

В Турции и Сингапуре есть примеры, как это может быть реализовано.

Такое кредитование тоже даст серьезный толчок развитию стартаповНа ранних стадиях у них же есть только интеллектуальная собственность, а банки интересует недвижимостьДаже станки и инструменты очень низко оцениваются как залоговая база. 

Про будущее, нехватку капитала и институты развития

— Если представить, что мы через 10 лет общаемся и вы тоже рассказываете про ФРИИ, — каким он будет через 10 лет?

— Как evergreen-фонд мы будем расти, постоянно увеличивая объем капитала под своим управлениемЭто значит, что у нас будет больше возможностей для финансирования компаний, для помощи им в реализации своих задач.

С точки зрения развития экосистемы я, честно говоря, на 10 лет не готовился дать прогноз.

Не хватает ясной государственной политики на национальном уровне по приоритетамВ принципе, деньги в стране есть.

Но так как непонятно, что у нас в приоритете и на что государство будет делать ставку, — неясно, во что инвестироватьЛюди или не инвестируют, или инвестируют очень точечно, очень локально, на коротких горизонтах.

Например, создать приложение намного дешевле и быстрее, чем воплотить в металле сложное технологическое оборудование, требующее НИОКРЭто требует другого размера капитала, другой глубины и другой длины сделокТо есть вы как инвестор должны планировать более длинный период, рассчитать деньги, закопать их и молиться, чтобы такой стартап взлетел.

В отсутствие ясных приоритетов на уровне государства такие инвестиции делать невозможно.

— А как должно быть в идеале?

— Сейчас мы уйдем в отдельную большую тему про институты развитияЭто еще полтора часа разговораЯ специально старался избегать слов «институт развития», но, к сожалению, не смог.

Я могу лишь сказать, что ФРИИ — точно не институт развития, хотя мы за время своего существования и развернули деятельность, характерную для настоящего института развитияПочему мы фактически не институт? Первое.

Мы не были структурированы решением правительстваВтороеГоловная структура у нас вообще НКОТретье.

Деньги не бюджетные, задача тоже не совсем типичная для института развитияНашим фокусом всегда было венчурное инвестирование — вкладывать в стартапы, как это делают венчурные капиталисты по всему миру.

При этом, по сути, да — ФРИИ во многих вопросах проявил себя как институт развитияМы развиваем экосистему, занимаемся законодательствомЗа все время мы создали около 30 тыс.

рабочих мест в инновационной сфере, а вокруг них появилось еще в семь-восемь раз больше, минимум 200 тысяч рабочих мест для обслуживания этих 30 тысНебольшая отрасль дает совершенно колоссальный эффект на остальные, потому что она является локомотивом с точки зрения зарабатывания денег.

Такого рода показатели и стоит измерять, оценивая работу институтов развитияСмотреть на число созданных рабочих мест, объем экспорта, уплаченных налогов. А они стремились способствовать развитию всего, как заметил вице-премьер, анонсируя реформу системы институтов развития и передачу большинства их функций в ВЭБ. Многим институтам таких исчисляемых показателей в целеполагании не хватало — не было четкой сквозной привязки их деятельности к целям развития страны.

В развитых экономиках институты развития работают по принципу «тут чуть-чуть подкормить, тут чуть-чуть поддержать — и все само вырастет»В России другая экономика, другая ее структура.

У нас 75–80% экономики — госкомпании и компании с госучастиемЭто ни хорошо, ни плохоЭто факт.

Но поэтому идея «подкормить — и что-то вырастет» и не работала в РоссииВы все равно завтра упретесь в то, что рынок принадлежит конкретной крупной компании.

Вы должны сразу с ней вместе делать какой-то институт развития, который бы учитывал ее интересы и развивал рынокА то, что вы сейчас подкормите, уедет завтра за границу, и там сразу же компанию купят.

— Грустно звучит.

— На ошибках надо учиться, надо их признаватьЯ надеюсь на эти реформы, надеюсь, что развитие произойдет.

Про то, почему в России нет единорогов и почему это очень опасно для страны

— Почему в России нет единорогов?

— Это вообще ключевая проблемаЯ замучился об этом говорить.

Сами по себе единороги не представляют какой-то уникальной ценности.

Нашей стране просто нужны сильные инновационные компании.

Важна способность экосистемы производить единороговСейчас наша экосистема этому не способствуетДа, действительно, в России не существует ни одного единорогаНет компании, которая бы достигла миллиардной капитализации относительно быстро.

Но что вообще такое единорог помимо общеизвестного определения? Это следствие того, что в экосистеме есть инвесторы, способные дать деньги компании по оценке в миллиард долларов.

Если компания доросла до этого состояния быстро, то это характеризует возможность экосистемы быстро концентрировать ресурсы на прорывной идееЭто ключевая функция экосистемыЕсли у вас нет такой возможности — значит, вы будете проигрывать.

Возьмем, к примеру, телекоммуникационное оборудованиеКто-то в Китае создал компанию, которая способна производить и продавать его по всему миру.

В России, может быть, тоже изобрели это оборудование, но денег на то, чтобы произвести, а уж тем более продать, просто нетВ итоге у нас нет такой компании.

Есть одно золотое правило: если вы потратили один рубль на научную разработку, вам нужно 10 рублей потратить на то, чтобы произвести продукт, и 100 рублей потратить на то, чтобы его продатьВ компании Microsoft из 50 тысчеловек всего 10% — разработчики.

Это показывает нам структуру затрат.

У нас же тратится 100 рублей на изобретение, столько же на производство и те же 100 рублей на тиражирование и продажу. Больше денег в экосистеме просто нетОт этого предприниматели и уезжаютУ них хоть что-то начинает получаться, они пытаются найти здесь деньги на тиражирование — и не находят, потому что российская экосистема не производит единороговЕстественно, они идут в экосистему, которая может найти им ресурсы.

Вообще, есть довольно неожиданная и интересная статистика: откуда больше всего Китай, мягко скажем, заимствует патентов и инноваций? Из России.

Казалось бы, есть другие рынки со своим колоссальным объемом инвестиций, которые превосходят российские на порядок, но все равно Россия для Китая — рынок инноваций номер одинНо чтобы донести их до рынка, нам нужен другой порядок денегЭтим серьезно в стране никто не занимается, к сожалению.

— Почему?

— Так как отсутствует рынок капитала — невозможно выращивать крупные инновационные компании, или, как мы еще называем их — «национальные чемпионы».

Поэтому так важно, способна ли страна создавать иннова agrisale